ПРИРОДА ПАЛАУ

Архипелаг Палау по праву считается тропическим раем, и действительно, здесь, на островах вулканического происхождения, в отличие от большинства разбросанных в Тихом океане маленьких атоллов, на которых растет только несколько кокосовых пальм, представлено все: и тропический дождевой лес на склонах холмов, и мангровые болота, огромные лабиринты карстовых пещер и песчаные пляжи. Правда, биоразнообразие на суше тут весьма относительное: как и на многих удаленных островах, здесь очень мало млекопитающих, кроме завезенных сюда человеком. Зато много летучих мышей, в основном крыланов, их три вида. Им было бы тут раздолье, если бы не одно «но»: на них охотятся местные жители. Палаванская летучая лисица живет только здесь, была еще гигантская палаванская летучая лисица, но вымерла — очевидно, ее съели. Единственная, по-моему, моя претензия к палаванцам – это их национальное блюдо, суп из летучих лисиц. Вообще пострелять они любят, не только по крыланам, но и по птицам – на островах очень мало других развлечений. Недаром на границах резерватов, которых на архипелаге немало, развешаны постеры со строгим наказом – в лес с ружьями не входить! А с теми, кто готов устроить из девственного уголка помойку, власти борются весьма остроумно: «Пожалуйста, можете мусорить! Это стоит 50 долларов».

Среди местных птиц есть эндемики — из 149 видов 10 живут только здесь. К эндемикам относятся, например, палаванские салаган, сова, камышовка, веерохвостка, сорокопутовая мухоловка. К исчезающим особо охраняемым видам причислен микронезийский большеног, или большеног Лаперуза. Много морских и околоводных птиц — еще бы, окружающие острова морские воды полны всяческой питательной живностью, да и пресной воды здесь в избытке, в местных реках и озерах водится 40 видов рыб, четыре из них – эндемики. Здесь живут два вида попугаев — благородные зелено-красные попугаи, отличающиеся ярко выраженным половым диморфизмом: в оперении самца преобладают зеленые тона, а самки — красные, – и большие желтохохлые какаду. Представитель последнего вида по имени Элвис. в свое время отобранный у браконьеров, является «сотрудником» Этписоновского музея, и вдвоем с его самочкой они развлекают публику невероятными кульбитами. На острове Бабелдаоб устроен птичий заказник.

Бабелдаоб — самый большой остров архипелага, и большую часть его занимает тропический дождевой лес. Действительно дождевой — климат здесь очень влажный, дожди идут практически постоянно, вне зависимости от сезона. Но состав растений беден, по сравнению, например, с Филиппинскими островами, которые находятся всего лишь в восьмистах километрах. 194 вида растений — эндемики, встречаются только на Палау, а 428 видов были сюда завезены. Из деревьев следует отметить эвкалипты, хлебное дерево, красное дерево, панданус; красное дерево широко используется местными мастерами-резчиками по дереву, а из пандануса на южном острове Ангауре плетут корзинки, сумки и шляпы. Гигантский папоротник достигает размеров дерева. Но самое интересное в этом лесу — непентес, хищное растение с кувшинчиком — ловушкой. На Палау растет непентес удивительный, и его так много, что он стал символом архипелага под местным названием мелиик и даже изображен на почтовой марке.

Мы наткнулись на кувшинчик мелиика, спускаясь по местным джунглям к водопаду Нгарадмау. Водопад нахолится в в одноименном экопарке. Пробираться по джунглям, даже по заботливо проложенной тропе со ступеньками, всегда не просто, а когда я дошла до речки Нгертебечел, по руслу которой надо идти еще с полкилометра до водопада, я обнаружила, что резиновые подметки моих тапочек разорваны вдрызг. Но это того стоило! Водопад, конечно, прекрасен, но плотоядное растение я держала в руках второй раз в жизни (первой, конечно, была наша отечественная росянка).

Фауна рептилий и амфибий не слишком обширна и в глаза не бросается — несколько змей (неядовитых), несколько ящериц, из ряда амфибий – одна лягушка — эндемик. Две морские черепахи у берегов: бисса, которую обязательно встречают дайверы, и крайне редкая кожистая черепаха — ее раньше тут употребляли в пищу. И, конечно, гребнистые крокодилы. В Национальном музее Палау выставлена голова самого большого пойманного здесь крокодила — он был пяти метров длиной. Эти крокодилы слывут людоедами, но в Палау не было ни одного случая нападения на людей с 60ых годов прошлого века. Это так утверждают туроператоры, но на самом деле в 2012 году крокодил атаковал туриста, плававшего с маской и трубкой у острова Пелелиу, но тому удалось отбиться, отделавшись укусами в голову и руку. Крокодилы тут живут в мангровых болотах, и в эти топи некоторые дайв-центры водят экстремалов, чтобы с ними поплавать. Я как-то спросила нашего дайвгида Джеффри, пойдет ли он погружаться с крокодилами вместе с любителями острых ощущений? Он ничего не ответил, но скорчил та-акую гримасу! Я его понимаю.

Почти все островитяне, прямо или косвенно, связаны с туристским бизнесом, и, соответственно, с дайвингом. Пляжный отдых здесь не распространен, потому что пляжей, как ни странно, мало. Люди едут сюда, чтобы погружаться с аквалангом или — реже – заниматься спортивной рыбалкой. Архипелаг Палау во всем мире известен как место эталонного дайвинга — тут сохранились нетронутые рифы и огромное биоразнообразие морской жизни. Четыре относительно больших острова окружены барьерным рифом. Палаванцы быстро поняли, что процветание их страны непосредственно связано с процветанием морской живности. Здесь давно законодательно ограничили коммерческий вылов рыбы, в 2009 году была запрещена охота на акул в территориальных водах, а в 2016 году республика присоединилась к программе стран Океании о защите акул в тихоокеанских водах о полном запрете коммерческого промысла акул. Давно запрещена ловля рыб-наполеонов; прошлым летом Министерство окружающей среды заинтересовалось пропажей нескольких ручных наполеонов, живших в Блю Корнер, и сейчас идет охота уже на браконьеров. Из республики запрещен вывоз кораллов и раковин (на самом деле вывезти можно, но только с разрешения Министерства). Промышленных предприятий на островах нет, добыча полезных ископаемых запрещена, так же как и расширение уже имеющихся сельскохозяйственных угодий. Словом, с точки зрения природоохранных организаций, это идеал. Очевидно, с точки зрения морских обитателей — тоже.

А вот сам дайвинг нас разочаровал. Из 150 видов охраняемых а местных водах акул мы видели только двух — рифовых серую и белоперую, правда, в немалом количестве. Манта пришла на станцию очистки только одна, и то ее почти не видно было в мути. Всякой мелочи вообще не было, кроме нескольких бычков. Словом, мы не видели ничего, чего бы не встретили в других местах. Да еще очень сильные течения и малая прозрачность воды затрудняли съемку.

Зато мы за все отыгрались, плавая в лагуне Мечанг возле самого нашего дома, то есть гостиницы. Мы исследовали лагуну вдоль и поперек. В одном конце ее, под сенью цветущих мангров, обитали кораллы и целое сообщество коралловых организмов. Тут же плавали палочки-плоды мангров — это проросшие семена, «саженцы», которые висят на ветвях до тех пор, пока их не унесет течением; прибившись к грунту, они укореняются и дают начало новому растению. Этот метод размножения называется вивипария.

При отливе на серых скалах над водой можно было увидеть примитивных моллюсков хитонов с их восьмичленной раковиной; казалось, они намертво прикрепились к камню, но это не так, ночью они отправлялись на промысел — соскребать водоросли с твердой поверхности. В кораллах, глубоко в них зарывшись, сидели тридакны. Никогда не видела таких красивых тридакн, как в нашей лагуне. Это мелкие для этого рода моллюски, не больше 15 — 20 см, хоть они и называются гигантскими сверлящими тридакнами, а мантии у них яркие, разноцветные, в цветочек, как ивановский ситец. У берегов Палау встречаются все семь видов тридакн, но мы видели только два. Кстати, на одном из островов Палау, Малакале, находится морская агроферма, на которой выращиваются тридакны не только для своих вод, но и для других островов Океании. Мы хотели туда попасть, но удалось только через забор взглянуть на длинные мелкие бассейны для «рассады».

Но вернемся в лагуну Мечанг. В одном определенном месте мы встречали каждый день красногрудого хейлина, как старого знакомого. Чуть поодаль, на большей глубине, носился с огромной скоростью косяк длинночелюстных кефалей, сверкая серебристыми жаберными крышками. Они плавали с открытым ртом — фильтраторы, они питаются планктоном. У плотика — причала мы попадали в стайку желтоголубых цезиев. Серебристые сарганы плавали у самой поверхности. Семейство синеперых каранксов, в этой лагуне высших хищников, можно было встретить где угодно — они патрулировали всю территорию. А у ступенек лестницы, по которой мы спускались в воду, жили нарядные рыбки — кардиналы — это были кольцевые кардиналы, излюбленные обитатели морских аквариумов.

В другом конце лагуны, на мелководье, песчаное дно поросло морской травой. Вся поверхность песка была пронизана маленькими отверстиями. Это были норки бычков-компаньонов, таких маленьких, что их неизменные квартиранты — слепые креветки казались рядом с ними чуть ли не гигантами, с саму рыбку величиной. Они трудились без устали, выбрасывая из норки грунт, иногда отодвигая в сторону бездельников-бычков, если те им мешали. За ними можно было наблюдать бесконечно, но, увы, они такие крошечные, всего несколько сантиметров!

Мне показалось, что тут идеальная кормная площадка для дюгоней, и наша хозяйка подтвердила мою догадку — да, они иногда заходят в лагуну, но теперь крайне редко. Это и понятно — шум, лодки, моторы… Дюгони здесь, слава Богу, еще есть, хотя, несмотря на все запреты и огромные штрафы (5000 долларов), на них все еще охотятся. В течение веков морские коровы играли для островитян огромную символическую и культурную роль. Их не только ели; специальные блюда из мяса дюгоня готовились для торжественных ритуалов, а браслет из кости дюгоня (оллехолл) на руке воина говорил о его высоком положении. Интересно, что, как и европейские сирены, дюгони в палаусской мифологии тоже ассоциируются с женщиной — по легенде, они произошли от бросившейся в воду девушки. Дюгони сейчас очень осторожны, и чтобы их сфотографировать, надо долго и терпеливо ждать в воде, не делая резких движений и вообще никаких. При таких условиях они иногда даже сами подходят к фотографу — зрение у них слабое, и чтобы что-то разглядеть, им надо приблизиться к объекту. Правда, сначала надо их найти и не спугнуть.

На встречу с дюгонями, мы, честно говоря, не рассчитывали. А вот две другие мечты осуществить, увы, не удалось. Во-первых, не удалось увидеть под водой наутилуса. Воды Палау — одно из немногих мест в мире, где обитает этот древний головоногий моллюск. Живет он обычно на глубине около 300 метров, а ночью поднимается вверх до 100 метров, чтобы кормиться. Естественно, на такой глубине дайверам делать нечего. Но палаванцы нашли выход: они заманивали по ночам наутилусов в клетку, привлекая их куриным мясом, а потом днем выпускали их в присутствии аквалангистов, и они медленно опускались в глубину. Но когда мы стали расспрашивать наших дайвгидов о погружении с наутилусами, то встретили полное непонимание — они как будто о таких зверях даже не слышали. Одно из двух: либо мы не с тем клубом ныряли, либо такой варварский метод обращения с редким животным теперь запрещен

А с Озером медуз вышло совсем грустно. Палау всегда славился Озером медуз. Вернее, таких озер было несколько, но туристов обычно водили на одно из них, наиболее удобно расположенное. Вода в озерах солоноватая, они связаны с морем, но не непосредственно, а через пористую породу известнякового дна. В этом озере жила изолированная несколько тысяч лет назад популяция медуз Мастигиас. Их было огромное количество — миллионы особей. Они давно потеряли стрекательные клетки, а питались при помощи симбиотических водорослей, поэтому дважды в сутки они совершали миграции: утром они поднимались к поверхности, навстречу солнцу, а вечером погружались в глубину. Кроме них, в озере жили только актинии, которые ими питались, не причиняя популяции особого ущерба. Люди купались в этом живом супе из медуз — и получали от этого удовольствие. Во всяком случае, некоторые из них. Я бы точно получила, но, увы, не срослось. Вся популяция медуз погибла в прошлом году из-за перегрева — в этом виноват Эль Ниньо. Теперь медуз бережно выращивают из нескольких оставшихся в живых особей, а нам оставалось только грустно взирать на бледную тень былого великолепия в Аквариуме на острове Корор — полупрозрачную медузу, лишившуюся своих водорослей-симбионтов. Медузы в озере были солнечные, желто-оранжевые. Надеюсь, их все-таки вырастят. Аквариум, кстати, очень достойный, его полное название — Палауский международный центр изучения коралловых рифов, это не просто аквариум для публики, но и научное заведение.

Побывав на Палау, хочется задать вопрос — неужели только маленькие государства могут так бережно относиться к своей природе?

Иллюстрации